Просмотры: 1824 | 09 Октября 2019 - 11:59 | | Все статьи
Завидный парень
Априори повелось, что парни родом с Рязанской губернии – завидные. Крепкие, с юмором. Надёжные. Андреич суров, иногда и подступиться страшно. Это когда его ещё не знаешь. Но быстро чувствуешь: он добрый по-настоящему, без притворной улыбки и наигранности. Глубинно добрый и глубоко сострадательный. Его любят все – и пациенты, и коллеги. Даже те, кто в больнице давно – и самые профессиональные тоже – единогласно заявляют: «Андреич поболее всех народу спас». Спасал и спасает – как истинный хирург. Писать про него – удовольствие, потому, что его любишь. И не любить невозможно. А вот поговорить, чтобы написать, - целая история. Никому и никогда интервью не даёт, меня («по блату» уговорила) «допустил» на 15 минут. Проговорили час – драгоценный. Ну, а его легендарный юмор вкупе с хитроватым огоньком во взгляде исподлобья – его «фирменные», таких больше ни у кого нет.
Себя в детстве характеризует так: нормальный, прилежный деревенский парень. В школе, которую закончил в 1973 году, учился хорошо, дисциплинированно. Я не верю: не из тихонь Гончаров. Такие имеют «характерец». Учителя Юру уважали, а Юра в свою очередь знал: подвести не может. Было, говорит, ощущение, что «надо» - учиться, стараться. Особо предметы на любимые и нет не делил: в его школе, говорит, всё было – от астрономии до хороших трудовых уроков. Учителя войну прошли, такие и ребят воспитают как надо. Результат очевиден: из класса 20 из 25 человек поступили в вузы. Гончаров - в Рязанский мединститут. В «мед» конкурс был большой – 4,5 человека на место. Биология, химия, физика, сочинение – программа вступительной сдачи была расширенной. Сдавали, вспоминает наш собеседник, устно - «по полной». Учиться было интересно, нервы у крепкого физически и морально парня были крепкие. Но душу не выключал никогда.
Доктор без цинизма
Высокие слова вроде «призвание», «династия» строгий Гончаров не признаёт. Его родители железнодорожники. Но руки золотые – из крестьянской всё же выучки. «Всё могу руками, и лопатой, и вилами», - признаётся Андреич. И, добавим, скальпелем. На стереотипный вопрос, правда ли, что самые циничные из всех медиков – хирурги, Гончаров отрезает: «Был бы циничный – мы бы с тобой сейчас не разговаривали». И вообще это слово не любит, говорит, что доктор не может быть циничным: такие очень быстро из медицины уходят. Поначалу, признаётся, да, сердце рвётся за каждого. С годами практики подходишь к профессии не то что отстранённо, но как-то более философски, что ли. Хотя и это ерунда, добавляет тут же. Начинается полная вовлечённость: все болезни, которые проходишь в институте, «примеряешь» на себя. Клинические кафедры проходишь: все диагнозы «твои». Начинается блок лор-болезней – обязательно насморк или горло заболит. Без такого погружения, наверное, страдания человеческие прочувствовать и научиться с ними справляться нельзя. Потом начинается практика. Длиною в жизнь – если ты из сложнейшей профессии сразу не сбежал.
- Чем больше ты видишь, тем тебе не то что страшнее, но ты всё впускаешь в голову, - рассказывает Юрий Андреевич. – Пациента надо не любить, а уважать. Жалеть не надо – потом он сам себя ещё больше начнёт жалеть. Просто надо быть профессионалом.
- А можно быть злым человеком, но профессионалом?
- Профессионал может быть только добрым. Никакого пофигизма – только философия, мудрый подход к человеку. Это разные вещи. Это видно сразу. Что такое пофигизм в нашей работе? Это ничего не хочу – ничего не делаю.
- Как быть с эмоциональным выгоранием?
- Это сейчас «метод» такой, как чуть что. Кричать на улице об этом не надо. Вот вышел продышался, отпустило – и обратно. Хирурги, которых ты сейчас видела в ординаторской, по несколько часов и в жару, и в холод стоят каждый день в операционной. Ничего хорошего. «У каждого врача своё кладбище» - терпеть не могу этот дурацкий афоризм. Да, все мы хороним, и мы каждый раз знаем, почему хороним – врач знает это. Это ближе к цинизму? Да. Хотим мы похоронить человека? Нет, конечно. Но мы знаем, что на днях он умрёт, что бы мы еще ни предпринимали. С этим осознанием очень тяжко.
- Но вы, как доктор, повидавший всякое, верите в чудеса? Случаются они? Прогноз неблагоприятный – а человек ожил…
- Чудес не бывает. В нашей профессии так: есть здоровый организм, который борется с болячками. Важно, как он вообще себя ведёт в жизни. Тут генетика, не генетика – второстепенно. Если генетически человек здоров, но убивает себя, поведение в отношении себя наплевательское – результат плачевным и будет. В отношении онкологии, к примеру: есть опухоли агрессивные и неагрессивные, доброкачественные и нет. Этиологии мы не знаем – мы видим только конечный результат. Сделали мы операцию, провели химиотерапию – человек либо восстановился, процесс победили. Другому всё сделали, и даже больше – а победить не можем. Каждый пытается бороться с этим сам. Если с пациентом «сюсюкать» да «ойкать» - он и бороться за себя не будет. Вот лежала у нас в отделении женщина, прооперировали. Не онкология, но плохо. А она всё равно бодрячком. А другой пришёл – ой, его комарик в затылок укусил, молодой парень 20 лет – а стонет. Да помажь ты йодом укус – зачем ты пришёл?!
Заведовать и оперировать
В Ачинск Гончаров приехал по распределению союзному, пришли заявки – молодые доктора поехали по стране. Только из Рязанского института приехало сюда семь человек. Тогда главным врачом был Евгений Карпович Рябцев – он и выступал как «покупатель», набирал выпускников из ведущих вузов в штат больницы. Юрий в Сибирь рванул без сомнений – такая философия была в стране Советов, говорит, чуть до драки не доходило, все хотели работать для народа, трудности – чем больше, тем лучше. Кто на Камчатку, кто – в Ачинск.
Про свой характер, «сильный он или какой там», рассуждать наш герой не любит. Отмахивается: «Не знаю я, что такое характер. Оптимист я, трудиться надо – и вся демагогия». Ну, а самым страшным в хирургии считает перестать уважать людей. Если на этом заканчивается хорошее в профессии – надо уходить. Уходить, в принципе, некуда: больше ничего не умеешь. Жалеет ли Гончаров об этом? Если бы жалел, говорит, 40 лет бы не работал, не спасал людей. Что легче – оперировать или руководить – тоже рассуждать не любит:
- Если пришли и работают, руководить, вернее трудиться с ними – легко. Неважно, заведующий ты или нет: если нет человека, который готов работать в коллективе, будь хоть сто пядей во лбу у заведующего – ничего не сделаешь. Заставить работать – как и любить – бесполезно.
Отношение к самой сути профессии у Андреича – такое же.
- Если ты пришёл в хирургию – должен пахать, пахать, пахать. Ума выучиться этой профессии недостаточно – важно, владеешь ты или нет этим. Бывает, врач с опытом, теоретически умный, но руками работать не может. Если захочет – научится. Заставлять бесполезно. Долго ли надо учиться хирургии? Всю жизнь. Всех болезней знать ты не можешь, страшно смотреть – а не надо смотреть. Болячка одна, а люди разные. И надо вникать и лечить.
В жизни у Гончарова главное правило сродни профессиональному: если ты человека уважаешь, ты его и полюбишь. А любовь, утверждает, это «вещь такая тонкая – Бог сверху смотрит и определяет». Если ты уважаешь соседа рядом с тобой, неважно, уважает ли он тебя, - ты всегда найдёшь с ним общий язык. В этом Андреич уверен. И в любви данному соседу при этом признаваться во всеуслышание смысла не видит. Если предал тебя человек – надо, говорит, думать: за что и как это случилось, почему он это сделал. Не можешь простить – себе же делаешь хуже. Злость, мстительность – мелкие качества.
Он из тех, с кем не страшно в разведку. Он из тех, про кого говорят: настоящий. Такая вот повесть о настоящем человеке. О Гончарове, который не любит про себя говорить, но никогда не позволит себе не уважать человека.
Автор: Таисия АНИКИНА, Ачинская газета №41 от 09.10.2019г.
Нашли ошибку в тексте? Выделилите ее и нажмите Ctrl + Enter чтобы сообщить нам о ней.
Комментарии ()